Своими сокровенными мыслями делится с читателями доктор филологических наук, профессор Государственной академии славянских культур, член Союза писателей России Владимир Иванович Мельник, г. Москва.
Своими сокровенными мыслями делится с читателями доктор филологических наук, профессор Государственной академии славянских культур, член Союза писателей России Владимир Иванович Мельник, г. Москва.
Поклонение поясу Богородицы — величайшее событие в России XXI века. На поклонение русским людям привезли не очередную святыню. В Россию пришла Сама Божия Матерь и позвала Своих верных чад под Материнский Покров. И они пришли. И оказалось их — миллионы. Каждый шёл со своим горем, своей любовью, своей надеждой. Но дело-то на этот раз — не в каждом отдельно, а в том, что случилось чудо с целым народом. Казалось бы, в русском народе уже нет воли к жизни: наркотики, пьянство, унижения, нищета выбили из наших душ все живое. Казалось бы, вот и воплощена давняя мечта наших врагов: народа больше нет, а есть разрозненная толпа несчастных и униженных людей. Но очередь, стоявшая от Воробьевых гор до Храма Христа Спасителя, была не толпой, а именно народом или лучше — представительницей народа. Народ оказался жив, все увидели, что душа его просыпается. Не об этом ли пробуждении молилась наша Мать-Церковь в течение последних 20-ти лет? Люди поднялись и встали в очередь, ощущая святой трепет в груди. Эти очереди в разных городах — это была неугасимая лампада, неусыпаемая молитва перед Божьей Матерью и Её Сыном. И это было похоже на предвоенное: «Вставай, страна огромная…» Теперь я точно знаю, что Бог не оставил Россию, дал ей надежду, знаю, что Пресвятая Богородица с нами. Значит, Россия будет жить, несмотря ни на что.
Как интересно задуман человек. Череп — сплошная кость, и кость крепкая! И вдруг — мягкий, долго не зарастастающий «родничок». Отчего это? И зачем этот «родничок» нужен? Один мой знакомый ответил просто:
В многочасовой очереди к Поясу Пресвятой Богородицы люди читали акафисты и молитвы… Со слезами на глазах молились о своих близких, молились о России. |
— Я не учёный, но скажу по опыту: родничок — это самая быстрая «связь с Богом». Чувствилище. Когда гладят котёнка по головке, он прогибается — и снова и снова подставляет свой лобик под ладонь. И детей в случае особой ласки всегда хочется погладить по голове — и им нравится. А когда на исповеди батюшка накрывает епитрахилью голову, кладёт на «родничок» ладонь, слёзы о своих грехах появляются часто даже у взрослых мужчин. Почему? «Родничок» — это наше детское. А теперь набрались грехи, и человек чувствует свою греховность, своё недостоинство перед Богом. В нём просыпается тоска по невинности своего детства, и умиляет, что и с грехами своими он всё-таки нужен Богу, Который прощает ему грехи и «гладит по головке».
Может быть, и прав мой неучёный друг? Может быть, человеку нужно ощущать свою детскую незащищённость, чтобы почувствовать тёплое отцовство Бога?
Птицы падают целыми стаями на землю. Киты выбрасываются на сушу. Какими бы научными доводами ни объяснять эти простые факты, ясно, что мир становится нежилым, что идут сигналы о грядущей катастрофе. Наши «меньшие братья», которые когда-то, во времена Адамовы, повиновались человеку, но затем восстали против него за его грех, сегодня умоляют о нашем покаянии: каким-то вложенным в них инстинктом они знают, что именно от человека, от его духовного устроения, зависит состояние мира на суше, в небе и на море. Сегодня они пришли к нам со своим алогичным и трогательным протестом, как когда-то пророк Иона пришёл к ниневитянам предупредить их о грядущей смерти. В те времена царь Ниневии повелел своим подданным, «чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, ещё Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем» (Иона 3, 8, 9). И тогда Бог помиловал людей. Сегодня мы не видим пророков, но есть птицы, звери и рыбы, которые первыми услышали «подземный гул», — они гибнут за нас и пытаются донести до нас предупреждение о гневе Божием. Если не услышим «братьев наших меньших», — погибнем. Но, может быть, ещё услышим среди всеобщей купли и продажи?
Хотя и считается, что в селе «все на виду», но это не совсем так. Религиозное чувство русского человека спрятано глубоко. Вот в нашей деревне, например, вся религиозная жизнь сводится, казалось бы, к тому, чтобы не работать в «святые дни»: на Пасху, в двунадесятые праздники и почему-то на святого Исцелителя Пантелеимона и на праздник Смоленской иконы Божией Матери. Ещё, сидя на лавочке или собравшись в кружок, обсуждается в воскресенье, сколько стоит заказать на Радоницу панихиду у нашего сельского батюшки и почему отец Николай из соседнего села берёт в три раза меньше. Что происходит в церкви в воскресенье — знают и обсуждают в подробностях, хотя никогда туда не заходят. Вот и вся религиозная жизнь. Но это только на первый взгляд. Глядя на нашего соседа, который порубил всю рощу на улице, чтобы топить печку и выгонять самогон, за которым к нему днём и ночью тянутся пьяницы с разных концов села, баба Вера раздумчиво говорит: «Я Петьку одна растила. Уж как мне нужны были деньги. Стала гнать самогон. Но Бог помиловал: разболелась вдруг так, что чуть было не умерла. Я сразу поняла, в чём дело — и тут же прекратила эти самогонные дела». Никогда баба Вера ни в церковь не заглядывала, ни о вере своей не говорила. Но каково же было моё изумление, когда я однажды зашёл к ней в дом и увидел в красном углу икону, а перед ней горящую негасимую лампаду. «Вот лампада у меня горит и днём и ночью. Масла много идёт. Ты, как будешь в городе, привези мне: там-то подешевле будет». «Злодей-самогонщик» тоже удивил: «Моя первая жена, с которой я развёлся много лет назад, прокляла мою Варю, наверное, «сделала» ей на смерть — и она умерла (не знаю уж, насколько он прав в том, что считает причиной ее смерти). Я теперь езжу в город, заказываю на год за Варю обедни о упокоении, а за первую жену — тоже на год — о здравии». А зашёл к соседке бабе Наташе — она ко мне вышла с раскрытым детским молитвословом в руках. Молилась, как умела. Вот тебе и «всё на виду». Выходит, в религиозной жизни своей русский человек живёт прикровенно, а то, что церковь почти пустая по воскресеньям, ещё не означает, что вокруг живут одни безбожники.
Однажды Государь Николай I встретил на Исаакиевском мосту нескольких студентов. Они были одеты не по уставу: без шпаг и с расстёгнутыми воротниками. К тому же они не узнали Государя и не отдали ему, как положено, честь.
— Вы меня не знаете? — спросил Император Николай Павлович.
— Не знаем, Ваше превосходительство.
Студенты были отправлены на Адмиралтейскую гауптвахту с приказанием доложить, что Государь повелел посадить их под арест. Впрочем, через полчаса за ними приехали из Зимнего дворца. Царь пригласил их на обед. За обедом появился Государь и обратился к своим «пленникам»:
— Господа, теперь, когда вы ели хлеб-соль русского Государя, то, вероятно, при встрече узнаете его.
После этого Николай Павлович выпил «за здоровье университета».
Отрадно вспомнить, что отношения правителей и молодёжи были некогда семейными: поистине — отцы и дети. Даже не верится, что провинившихся «гадких утят» можно пригласить в дом и накормить.
Отцы Церкви по-разному относились к поэзии. Оптинский старец преподобный Варсонофий сам писал стихи. В стихотворную переписку с Пушкиным вступил московский Святитель Митрополит Филарет, хотя, в сущности, написал проповедь в стихах. К литературе он относился настороженно. А вот святой праведный Иоанн Кронштадтский высоко ценил творчество поэта Аполлона Майкова: «Дорогой искренний поэт Русский Аполлон Николаевич! Сердечно благодарю за присылку мне Ваших прекрасных сочинений. Я люблю всё правдивое, искреннее в литературе и высоко ценю дар слова в человеке».
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru